Данила Козловский: «Все вампиры романтичны»
Российский актер, снявшийся в полноценном голливудском эпике «Академия вампиров», рассказывает о голливудской работе, четкой, как часы, и о том, как важно верить в то, что снимаешь, даже если это война человека-мыши с человеком-кошкой.
-Вы когда уезжали сниматься в этом фильме, вы говорили, что это будет ступенька для того, чтобы сделать трансатлантическую карьеру, одновременно и в нашем кино, и в Голливуде. Насколько это удается сейчас?
-Рано говорить об этом до выхода фильма. Ну и вообще, через несколько лет вернемся к этому разговору.
-Есть новые предложения?
-Есть, но не на уровне «вот у меня сценарий специально для тебя». На пробы зовут.
-На Youtube есть видео разных русских передач, где вы выступали. И там появляются иногда англоязычные комментарии, просьбы сделать английские субтитры, чтобы понять, о чем вы рассказываете. То есть у вас уже есть западная фанатская аудитория.
-Ну мы сейчас работаем над сайтом, хотим все это перевести… Западная фанатская аудитория, конечно, есть, фильм «Академия вампиров» снимается по популярной книге с фан-клубом по всему миру.
-Тогда расскажите про «Академию вампиров». Что это за кино? К какой из вампирских традиций она относится? Есть традиция, идущая от «Носферату», где вампиры — бесконечные злодеи, практически боги зла, есть традиция сериала «Настоящая кровь», где вампиры — достаточно могущественные и абсолютно безнравственные существа, есть традиция «Сумерек», где они просто капризные подростки…
-Ну у нас тоже, видимо, капризные подростки, но романтичные. Хотя, конечно, все вампиры романтичны. Ну и вообще это оригинальный же материал, «Академия вампиров» Рэйчел Мид — это попытка создания своей собственной мифологии, своей реальности.
-Книжка хорошая?
-В своем жанре — очень симпатичная. С определенным чувством иронии. Это история о дружбе, история о любви, история о школе и об определенном школьном колорите, с которым замечательно умеет работать Марк Уотерс (мы же знаем его по фильму «Дрянные девчонки»).
-А эти вампиры, они какие?
-Они обычные люди…
-…Но пьют кровь …
-Точнее не и не скажешь. У них абсолютно обычные житейские ситуации: ходят в школу, те же самые проблемы, любовь-нелюбовь, расходятся, страдают, испытывают чувства, счастливые, несчастливые, весь спектр человеческих чувств, но да, у них есть такая особенность — они представители разных вампирских рас — мороев, стригоев и дампиров.
-В Голливуде сниматься было каково? Легче, тяжелее, чем в России?
-Это было очень круто. Иногда было непросто. Ты получаешь невероятное удовольствие от профессионализма людей, которые сами получают дикий кайф от того, что они делают. И они верят во все это! Они верят в этот мир вампиров, они верят в эти отношения героев, у них нету никакой иронической прокладки, которая часто встречается у наших: «ну да, я играю вампира, ну ты ж понимаешь!» Они в самом замечательном смысле безумны, они в это верят.
-А вам удалось поверить?
-Ну конечно, этим же заражаешься. Обратите внимание, когда смотришь интервью западных актеров, когда они говорят о Бэтмене, я не знаю, человеке-кошке, человеке-мыши, они рассказывают об этом так, словно они играют Митю Карамазова. Кроме того, я получил огромное удовольствие от всеобщего профессионализма. С ними очень легко. И ты понимаешь, что непредсказуемости в самом плохом смысле не будет.
-А правда, что там все вовремя начинается и вовремя заканчивается?
-Не то слово! У меня есть специальная история про это. Я исполнитель главной роли, еду в машине с водителем на площадку. У одной актрисы был день рождения, и я решил купить ей конфет. Я говорю водителю: вот мы проехали магазин, остановите, пожалуйста, я выйду… он дальше едет. Я думаю, наверное, что-то не так с моим английским. «Извините, пожалуйста, я вас просил остановить». А он протягивает мне телефон, и говорит: «Там в записной книжке есть телефон продакшена, соединяйтесь с ними, просите добро на то, чтобы я вас остановил. Я вас должен был забрать в 8.15, вы опоздали на пять минут, я вас забрал в 8.20, в 9.00 вы должны быть на площадке, в 9.15 у вас костюм, в 9.30 у вас грим, в 10.00 вы должны быть на площадке. Если вы сейчас пойдете в магазин, это у вас займет минут 15, соответственно, вы на площадке будете на 15 минут позже, а я опоздаю к следующему рейсу. Я так не могу, мне надо специальное разрешение». Вот это да. Они любят свою работу. Они прекрасно понимают, что если ты сегодня ставишь метки на полу, чтобы артисты ходили по кадру… А там был парень, он ставит метки просто, как художник. Он весь обклеен этими метками, вот у него метка для ковра, для мусора, для асфальта, который блестит на солнце, метка для дерева, для одежды, для машины. И я помню, подходит ко мне режисер и говорит: слушай, вот надо будет подъехать на машине, тебе метку поставят, я говорю: да не надо, я сориентируюсь по деревцу. И он вообще не понял о чем я говорю. Какое деревце? А парень, который метки ставил, посмотрел на меня так, словно я отнимаю у него работу. «Я ж тебе не говорю тебе, как тебе реплику сказать? Так и не надо за меня метки ставить». А он сегодня ставит метки, послезавтра будет уже режиссером. И он это понимает. И профессиональная культура уникальная.
-А что было самое трудное?
-Самое трудное было 24 часа в сутки находиться в чужой языковой среде. Надо было обсуждать от самого элементарного — что ты будешь есть на завтрак и размер ботинок — до деталей контракта и того, что ты будешь играть. Это напряжение в какие-то моменты сказывалось.
|
|
